Прощайте, МихМих!

Умер Михаил Жванецкий — самый ленинградский одессит. Ленинградец Райкин вытащил их троицу из одесского порта на профессиональную сцену. «Стойкости, 19 — там уже слышен лай московских собак…» — первый ленинградский адрес ММ. Конкретнее — на кухне у Карцева и Ильченко, которым, как артистам, театр Райкина дал квартиру на окраине Ленинграда. Авторам жилплощадь не полагалась.

МихМих для Петербурга был своим — и на «Золотом Остапе», и на других фестивалях, и неизменно собирая аншлаги в «Октябрьском». Первая клубника в 6 утра — это в БКЗ впервые прозвучало, на вечере газеты «Известия». Он любил Петербург — и мы отвечали взаимностью. Это был какой-то наш юмор — для понимания которого на полную мощность работала голова. Это был эталон — и прививка от пошлости.

Даже говоря о жизни (не о политике — как бы ни просили!) — ММ оставался собой. Ни капли елея — но и ни капли яда. «Sapienti sat» — понимающему достаточно. Как заметил один френд, слушавший ММ ещё в советские времена — ММ не был ни советским, ни антисоветским. И так до последнего дня.

Он поддерживал СПС и дружил с Немцовым, подписывал письма президенту в защиту политических арестантов — а президент жал ему руку и награждал орденами. Не мог не наградить — это же «заслуги перед Отечеством», а не перед президентом. Главная заслуга — что, слушая его, мы становились немного умнее и немного добрее. Ирония исключает злость. И ещё: «властитель дум» может оставаться самим собой, не крича ни «долой!», ни «да здравствует!».

…Наверное, будет справедливо в Петербурге поставить Жванецкому какой-нибудь памятный знак. Не знаю, как в центре — там придумают, а на Стойкости, 19 доска-не доска, а табличка появиться должна. Увековечили же Виктора Цоя — другого знаменитого жителя этих мест… Но это потом.

Сейчас погрустим — потому что там, где был тонкий, мудрый и добрый не юморист/сатирик/писатель — философ! — пусто. Но ещё долго в этом жанре быть глупым и пошлым будет стыдно — впрочем, кому как. Но эталон есть — и он останется.

Прощайте, Михал Михалыч.